13 Ноября 2024 15:18 | 13 Ноя 2024 15:18 | |

Поделиться

Глава Минцифры Максут Шадаев на CNews FORUM — о том, нужна ли ИТ-отрасли «сильная рука» государства, и о новых сроках импортозамещения

«Мы видим бурление на ИТ-рынке, но это нормально»

CNews: В 2022 году при вашем участии был принят беспрецедентный пакет мер поддержки. Они были необходимы на тот момент и решили задачи, которые тогда стояли — удержать специалистов в стране, стимулировать разработку импортозамещающих решений в ускоренном режиме.

Но сейчас, в 2024 году, мы видим, что некоторые меры сработали даже слишком хорошо, и в ряде сегментов есть перепроизводство, слишком много конкурирующих решений. Нет ли у вас ощущения, что в текущих геополитических условиях, с учетом стоящих перед рынком амбициозных целей импортозамещения, сложившийся уровень конкуренции на российском рынке избыточен и не очень полезен?

Порой кажется, что было бы хорошо сделать 2–3 классных продукта вместо десятков внутри одного сегмента? Не считаете ли вы, что в нашей стране, как и в Китае, необходима сильная рука государства, которая бы направила развитие отрасли в единое русло? Рассматривается ли изменение системы мер ИТ-поддержки?

Максут Шадаев: Программа поддержки отрасли стартовала чуть раньше, в 2020 году, когда пришло новое правительство, и стала возможна благодаря личному участию Михаила Мишустина и поддержке президента. Действительно, 2022 год смешал все карты, пришлось реализовывать дополнительные меры.

Как показывают данные нашей официальной статистики, среди крупных отраслей экономики ИТ-отрасль по темпам роста является номером один. За четыре года мы продемонстрировали колоссальный рост и темпы отгрузки собственных решений, увеличение кадровой базы, инвестиции в основной капитал. Это, конечно, позитивная тенденция. Недавно пришли данные за первое полугодие 2024 года, и опять видно, что по отношению к первому полугодию прошлого года мы выросли больше, чем на 60%.

То есть мы очень быстро и круто развиваемся, и в этом смысле беспрецедентные меры поддержки, которые были предоставлены президентом и правительством, отрасль полностью оправдывает.

Безусловно, в 2022 году уход крупных западных игроков фактически сломал устоявшуюся рыночную экосистему и привел к тому, что у нас начался период такого дикого развития. Многие компании увидели большое количество свободных ниш и пошли туда со своими продуктами.

Но, наверное, сейчас рано говорить о том, что нужна «сильная рука». Действительно, мы видим, что у нас по отдельным решениям появляется много новых конкурентных разработок. Конечно, возникает определенный каннибализм, когда они конкурируют между собой, при этом пока они еще не консолидируются, и сложно выбрать один продукт, который на следующем этапе поглотит всех остальных.

Мне кажется, это нормальный процесс. Мы переживаем, что «сильная рука» может эту ситуацию усложнить. Поэтому у нас пока такой этап бурного развития, но нам кажется, что все идет так, как нужно. Да, мы дальше будем аккуратно пытаться это все немножко отрегулировать.

Например, у нас есть центры компетенций, которые объединяют крупных заказчиков по соответствующим индустриям, их больше 40. Мы считаем, что перед ними стоит задача формулировки правильного запроса на корпоративные решения, которые нужны в их отрасли. То есть это их задача — как-то «миксовать» разработчиков, давать им какое-то правильное целеполагание, делать ставку на те продукты, которые являются максимально жизнеспособными для дальнейшего развития.

Поэтому мы, честно говоря, на эту тему тоже сильно рефлексируем, видим бурление на рынке. Не скажу, что нам это все нравится, но я считаю, что на данном этапе это нормально. Всего два с половиной года прошло, как полностью поменялась экосистема. Нам кажется, пока рано «твердую руку» проявлять

CNews: Одна из причин упомянутого перепроизводства программных продуктов – активное участие в разработке госкомпаний. В ряде случаев, когда необходимо специфическое ПО, для создания которого требуются узкоотраслевые компетенции, это оправдано, но нередко госкомпании создают программное обеспечение общего назначения. Давно говорилось об ограничении госкомпаний в разработке, но эти ограничения, насколько мы видим, не очень сдерживают амбиции крупных госкомпаний в создании собственного системного ПО и софта общего назначения. Какие вы видите варианты разрешения ситуации, возможно ли объединение игроков для совместного развития софта общего назначения, как это было сделано в Китае?

Максут Шадаев: Мы и так долго сподвигали госкомпании, чтобы они в принципе начали активно заниматься цифровизацией. И, конечно, на первом этапе многие просто покупали крупные зарубежные решения, активно внедряли их у себя дальше. Несколько компаний показали, как цифровые технологии можно сделать частью конкурентной бизнес-модели для успешного развития на соответствующих рынках. И, конечно, у них есть амбиции — цифровые сервисы являются базой их конкурентных позиций, поэтому, естественно, они хотят их делать самостоятельно, потому что не готовы делиться конкурентными преимуществами с рынком.

Глава Минцифры Максут Шадаев ответил на вопросы ИКТ-отрасли в ходе интервью с главным редактором CNews Александрой Кирьяновой на сцене CNews FORUM

Безусловно, мы видим здесь определенные перекосы, когда они начинают идти в разработку общесистемных решений, пытаются сделать аналоги тех решений, которые есть на рынке, успешно развиваются и предоставляются внешними разработчиками. Поэтому в этом году мы получили поручение председателя правительства разработать определенную политику для госкомпаний, которая все-таки исключит массовые случаи самостоятельной разработки тех решений, которые присутствуют на рынке.

Сейчас мы активно обсуждаем с ними эту процедуру, потому что здесь собралось профессиональное сообщество. Всегда можно сказать, чем тебя не устраивает существующее решение и почему ты должен «пилить свое». Понятно, что эта дискуссия может быть бесконечной.

Цифровые стратегии госкомпаний регулируются, в них есть свои KPI, госкомпании также включают свои разработки в реестр российского ПО. И со следующего года мы будем обязательно отслеживать коммерческую реализацию их продуктов.

В этом смысле, наверное, критерием сохранения в реестре будет наличие внешней выручки. Причем не от аффилированных компаний, входящих в крупные государственные холдинги, а когда продукт, который был создан внутри компании, успешно продается на внешнем рынке. Обсуждаем сейчас с госкомпаниями, что это будет условием для сохранения их продуктов в реестре. Сейчас многие компании подходят к выполнению показателей перехода на российский софт очень просто: делают свое решение, регистрируют его в реестре, раскатывают на собственной инфраструктуре, и отчитываются о переходе на российское ПО — оно же есть в реестре. Но если оно дальше не продается, мы считаем, что его нельзя считать полноценным и самостоятельным коммерческим отечественным решением.

Я уже сейчас вижу, что несколько крупных госкомпаний начали вкладываться в продвижение своих разработок именно на внешний рынок. «Дочка» ВТБ «T1», например. Я вижу очень много рекламы и по ряду госкомпаний. Они пытаются активно штурмовать рынок, а дальше посмотрим.

В условиях непростой экономики дальнейшие расходы на «цифру» даже для крупных госкомпаний в таких объемах, конечно, будут действовать отрезвляюще. Такого количества денег, чтобы вкладывать их в полную линейку собственных продуктов, у них, наверное, не будет.

«Поможет только внедрение больших платформенных решений»

CNews: Многие замерли в ожидании — когда и в каком формате будет представлен нацпроект «Экономика данных»? Будет ли опубликован перечень запланированных мероприятий и их бюджет?

Максут Шадаев: Да, у нас бюджет уже находится во втором чтении, поэтому, я думаю, основные параметры не поменяются. До конца ноября мы сделаем полную презентацию нового нацпроекта. Несмотря на непростую ситуацию с бюджетом, нам удалось включить в проект основные приоритеты, найти на них необходимые ресурсы.

Это все происходит в непростых условиях, но базовый пакет того, что нужно, мы точно предусмотрели. У нас есть дополнительный список того, что не удалось на этом этапе включить, но мы будем дальше биться за выделение ресурсов под эти задачи.

CNews: Президент РФ Владимир Путин закрепил цифровую трансформацию государственного и муниципального управления, экономики и социальной сферы как национальную цель и поставил задачу автоматизации большей части транзакций в рамках единых отраслевых цифровых платформ. Это интересный тренд, мы движемся к платформенной экономике. Какие большие платформенные решения планируется начать создавать в ближайшее время?

Максут Шадаев: Когда мы говорим про нацпроект, мы имеем в виду бюджетную сферу. Потом обсудим рыночную платформенную экономику.

Если посмотреть честно, мы недавно как раз проводили анализ расходов федерального бюджета на цифровизацию, и видим, что с 2022 года расходы федеральных ведомств на эти цели растут ниже инфляции. Это при том, что мы знаем, как растет зарплата разработчиков, мы понимаем, что с учетом всех санкционных ограничений выросла стоимость «железа», и поэтому в целом, если «сверху» смотреть, бюджетный ресурс на цифровизацию федеральных ведомств не увеличивается.

То же самое мы видим на уровне регионов. Дифференциация между ними увеличивается: у нас есть обеспеченные, хорошие и сильные регионы, у которых есть финансовые бюджетные возможности и кадровый потенциал, воля руководителя к тому, чтобы заниматься цифровизацией. Но две трети регионов, к сожалению, таких ресурсов не имеют.

И если мы ставим задачу выхода на качественно новый уровень, тут поможет только внедрение больших платформенных решений — когда мы можем предоставить из облака под ключ готовый защищенный сервис, который можно взять и использовать с минимальными доработками, донастроить с учетом специфики процессов.

Для нас платформы — это не самостоятельная цель, а способ решить проблему движения вперед при ограниченных ресурсах. Единственный способ. Поэтому платформы, которые мы планируем создавать, касаются большого количества бюджетных учреждений. Прежде всего, это система здравоохранения, образование, туризм, высшая школа, культура, транспорт — сферы со значимым количеством бюджетных учреждений, которые выполняют те или иные государственные, муниципальные функции. Мы должны дать им стандартный набор сервисов, чтобы они могли эффективно выстроить свою работу.

CNews: Это будет создание новых платформ, масштабирование наиболее успешных или объединение существующих?

Максут Шадаев: Естественно, мы хотим брать практику тех регионов, которые смогли успешно внедрить эти решения у себя, развернуть, и дальше тиражировать. Но не всегда это возможно, по некоторым направлениям таких лучших решений пока нет, поэтому будет комбинированный подход. Где можно взять готовое, будем брать готовое и тиражировать.

«Цифровое будущее Министерства обороны»

СNews: Министр обороны Андрей Белоусов говорил о готовности к совместной работе с гражданскими ведомствами, в том числе с Минцифры, по вопросам использования цифровых сервисов и платформ для модернизации вооруженных сил. Важность внедрения новейших технологий в военной сфере подчеркивал Президент РФ Владимир Путин. Как вы оцениваете потенциал двустороннего технологического трансфера от гражданских ИТ-компаний в ОПК и наоборот и разработки цифровых технологий двойного – военного и гражданского – назначения?

Максут Шадаев: Андрей Рэмович стоял у истоков нацпрограммы «Цифровая экономика», он ее в свое время придумал. Вообще он сторонник самых передовых технологий, поэтому его приход в Минобороны точно будет связан с внедрением самых последних инноваций. Здесь мы в его обойме, помогаем, у нас несколько совместных проектов.

1 ноября мы запустили получение справок об участии в СВО через портал госуслуг, все это работает, справки выдаются практически онлайн. Думаю, дальше будет большая технологическая революция в Минобороны. И она будет строиться на базе лучших российских решений. Я знаю, что коллеги над этим очень активно работают, смотрят свои процессы, описывают их, выбирают лучшие технологии, решения. Поэтому я с огромным энтузиазмом и оптимизмом смотрю в цифровое будущее Министерства обороны.

Вы правы, там есть огромная отрасль — ОПК, и понятно, что все производство вооружений, военной техники также требует новых технологий. Здесь у нас тоже большая совместная работа с коллегами. В основном она касается программного обеспечения, которое используется для проектирования, разработки, управления жизненным циклом этой продукции. И крупные оборонные холдинги — «ОАК», «ОСК» — совместно с нами реализуют проекты перехода на российские PLM-системы. Мы покрываем часть затрат этих компаний. Они заказывают это коммерческим, не аффилированным с собой компаниям, сохраняя права на доработанный продукт у разработчиков — это наше базовое условие.

И в общем, все идет неплохо, эти компании активно начинают переходить на российские технологии проектирования, что очень хорошо.

Александр Лебедев, «ОАК»: Предполагается ли в дальнейшем продолжить поддержку предприятий ОПК государственными средствами по последовательному переводу ландшафта на отечественный софт, совместимый софт, доверенные ПАКи и т.д.? Мы начали эту работу, мы отчитываемся и готовы продолжать. Но в нынешних условиях трудно делать ту долю софинансирования, которую определяет государство.

Максут Шадаев: Вопрос делится на две части. Первая: есть ли у нас ресурсы? Ответ: в новом нацпроекте эти ресурсы есть. А вторая: на каких условиях мы готовы поддерживать такие большие внедрения в крупных компаниях? Тут у нас стандартная проблема: большие коммерческие компании мы готовы поддерживать, исходя из пропорции 50 на 50, но здесь она не всегда подходит, потому что у коллег из ОПК гособоронзаказ, очень жесткие нормативы и отсутствует возможность вкладывать свободные средства во внедрение новых российских технологий.

Есть поручение председателя правительства, чтобы для ОПК мы эту пропорцию пересмотрели, сделали качественно другую, чтобы она позволила вам претендовать на новый объем поддержки.

«По каждому типовому объекту КИИ с учетом зрелости российских решений мы определим конечный срок перехода»

CNews: Подходят сроки исполнения президентского Указа 166 по импортозамещению на объектах критической информационной инфраструктуры. Видите ли вы уже тех, кто не справился с поставленной задачей? Какие будут предприняты меры, и какие новые критические сроки планируется устанавливать дальше?

Максут Шадаев: В целом, я могу сказать, что мы получили большой положительный результат, но, если мы говорим про 100% значимых объектов, то пока этой цифры мы не достигли.

Многие компании говорят: «вот еще пару месяцев осталось, сейчас мы все доделаем», поэтому итоги мы будем подводить в начале года. Но очевидно, что будут те компании и даже государственные органы, которые не смогли в полном объеме свои системы перевести на российские решения. Безусловно, по каждому такому случаю будет проведен определенный анализ причин.

Будет два класса: те, кто по объективным причинам этого не смог сделать, и те, кто эту работу не смог организовать. Будут какие-то организационные выводы делаться.

В нашем понимании, есть объективные причины, в том числе недостаточная зрелость российских решений по отдельным категориям. Наше предложение здесь следующее: те компании, которые не смогли перейти в эти сроки, должны взять на себя определенные юридически значимые обязательства. Зачастую компания говорит: «Слушайте, мы готовы, но у нас есть зарубежное решение — зрелое, хорошее, оно функционирует, а российского аналога, который нас во всем устраивает, нет. Мы не хотим же остановить важный производственный процесс, поэтому переходить не будем».

В этой ситуации наша задача —принудить их к определенному форвардному контракту. Если нет решения, это не является основанием ничего не делать. Тогда берите разработчика, в которого вы верите, подписывайте с ним форвардный контракт о том, что, если он сделает решение, которое будет соответствовать всем вашим требованиям, вы обязательно его купите. Этот документ должен быть юридически значимым, обязывающим.

Мы готовы такие проекты поддерживать, софинансировать в рамках нового нацпроекта. Наша задача — принудить тех, кто нашел для себя объяснение, почему он за два с половиной года не перешел на российские решения, на следующем этапе взять на себя юридически значимые обязательства. И занять уже не пассивную позицию «вы мне принесите готовое решение, и я посмотрю, если оно меня будет совсем устраивать, я перейду», а чтобы они участвовали в создании и внедрении.

Есть и вторая проблема, с которой мы столкнулись: пострадали те компании, которые максимально честно часть своих объектов относили к значимым объектам КИИ, а нечестные, «умные», которые говорили: «слушайте, зачем нам определять этот объект как значимый КИИ, давайте не будем» оказались вне обязательств по переходу на российское ПО. Теперь у нас большая диспропорция: кто-то честно все классифицировал, а кто-то не имеет ни одного значимого объекта или один-два объекта на очень крупную компанию.

Законопроект, который уже прошел в первом чтении, вводит две основные нормы. Первая: отраслевые регуляторы в своей индустрии получают право устанавливать классификацию типовых объектов КИИ. Соответственно, Минцифры определит такие объекты КИИ, например, для операторов связи, и у компаний уже не будет возможности их классифицировать как не КИИ.

Вторая: по каждому типовому объекту с учетом зрелости российских решений мы определим конечный срок перехода на российские технологии. Получается более гибкая модель: она более обязывающая в части полноты покрытия важных систем, которые мы будем признавать как КИИ, но не будет одного срока по всем типам объектам. Но опять же — срок будет три, максимум, пять лет, далеко мы эту ситуацию не отпустим.

CNews: Какую ответственность несут разработчики ИТ-решений, используемых на КИИ, осознают ли они ее в полной мере?

Максут Шадаев: За этот год, по-моему, у нас появились два уголовных дела для разработчиков. Потому что КИИ, конечно, накладывает определенные обязательства в части гарантированности функционирования. И если не выполняются, как в одном из случаев, элементарные требования по организации защищенного удаленного доступа... То есть все было сделано кое-как, а нам противники сейчас таких детских ошибок не прощают. И когда ее «положили», это сказалось на функционировании целой отрасли на достаточно значимое время.

КИИ — это то, что влияет на критические процессы в экономике, на функционирование важнейших бизнес-процессов предприятий, производств, это то, без чего мы жить не можем. Конечно, это ответственность.

Поэтому, с одной стороны, для российского рынка ИТ это гарантированный большой заказ, а для нас — хорошая возможность крупных заказчиков поддавливать и двигать в сторону российских решений, чтобы они не консервировали зарубежные системы, которые внедрили. А, с другой стороны, то, что делают российские разработчики, должно работать, быть по умолчанию безопасным, защищенным, все требования должны выполняться.

CNews: Планируются ли изменения в закупочное законодательство, чтобы сделать его более соответствующим текущим ИТ-реалиям? Планируются ли изменения в 223-ФЗ, чтобы сделать возможными форвардные контракты на закупку российского ПО и оборудования? Когда будут приняты соответствующие изменения в 44-ФЗ, позволяющие проводить госзакупки по объему потребляемых ресурсов

Максут Шадаев: Как раз было большое совещание на эту тему, обсуждали в целом, как нам переопределить, что такое государственная информационная система, какой должна быть типовая классификация, как это должно влиять на систему закупок. Я думаю, до конца года мы сформулируем предложения по этим вопросам. Вряд ли их примем, но в весеннюю сессию будем вносить. Это тоже наша боль.

«Учителям и врачам выдадут планшеты на двух российских ОС»

CNews: Будет ли реанимирован проект по оснащению школ видеонаблюдением и Wi-Fi, который был приостановлен в 2022 году?

Максут Шадаев: Да, нам удалось включить это в параметры нового нацпроекта. Единственное ограничение: он будет реализовываться в полном объеме в регионах, где коэффициент бюджетной обеспеченности ниже единицы, то есть в небогатых регионах.

CNews: А с чем была связана приостановка этого проекта?

Максут Шадаев: С общим перераспределением средств на другие задачи, на развитие инфраструктуры в новых регионах.

CNews: В рамках нацпроекта «Экономика данных» Минцифры планирует заказать 650 тыс. планшетов для учителей и врачей — есть ли понимание, на какой операционной системе они будут работать? Какие еще требования по степени локализации производства и используемому ПО планируется предъявлять к этим планшетам?

Максут Шадаев: С учетом того, что учителя и врачи будут работать с персональными данными в условиях агрессивной среды, они должны их все время носить с собой, требования к надежности, защищенности и удобству высокие.

Что касается операционной системы, пока у нас подход нелинейный, гибридный. Мы предполагаем, что на этих планшетах будут работать две операционные системы. Защищенная ОС «Аврора» — для выполнения производственных задач, учителя будут там вести электронные журналы, дневники, отмечать домашние задания, работать с цифровым контентом.

Также мы сейчас разрабатываем на базе AOSP свой аналог Android, который будет второй системой «для жизни». Она не потребует адаптации большого количества мобильных приложений, переписывания их под «Аврору». Пока мы эту гипотезу обсуждаем с рынком, потому что это позволяет нам, с одной стороны, гарантировать высокий уровень защищенности работы с персданными и надежную работу «боевых» производственных приложений, и при этом дать возможность учителям и врачам использовать стандартные Android-приложения, которые могут в жизни им потребоваться. Пока обсуждаем, думаю, до середины следующего года мы с этим определимся.

Безусловно, этот проект должен решить проблему создания массового производства планшетов. Пока у нас с ноутбуками более-менее, с серверами очень хорошо, с системами хранения данных — есть сегменты, где доля российской продукции очень высокая, но российских планшетов пока массово не производится.

«Все ресурсы в условиях ограниченных бюджетных возможностей мы сконцентрировали на нашей низкоорбитальной группировке»

CNews: Как вы оцениваете текущий спрос на отечественную вычислительную технику? Многие производители расширили производства. Загружены ли они на 100%? Или параллельный импорт, ввоз китайского оборудования не дает использовать отечественные мощности по максимуму?

Максут Шадаев: В сегменте тяжелого оборудования, у нас все неплохо. Мы видим, что в целом доля российского оборудования больше 50% в серверах, в СХД, несмотря на то, что китайские производители пытаясь отыграть 2022 и первую половину 2023 года, сейчас демпингуют, но пока ситуация выглядит неплохо.

Буквально на днях были новости, что доля российских ноутбуков растет. Здесь тоже все очень хорошо, поэтому я считаю, что у нас конкуренция пока эффективная. В целом, мы загружаем все мощности, новые производства появляются, расширяются. В этом году открылось много. Я думаю, что здесь у нас хорошие перспективы.

Валерия Леонова, «Телеспутник»: К какому году Россия полностью перейдет на отечественные базовые станции?

Максут Шадаев: Мы надеемся, что в конце следующего года мы начнем массово производить 4G и 5G-Ready. В 2026 году российские базовые станции уже будут превалировать по количеству. К 2027 году мы выйдем на показатели, близкие к 100%.

CNews: Стратегия развития телеком-отрасли предусматривает создание магистральных каналов с низкой задержкой сигнала, так называемый «тактильный интернет». Есть ли у вас понимание, кто будет реализовывать этот интересный проект?

Максут Шадаев: У нас очень много проектов. Честно говоря, если мы говорим про телеком, то у меня голова сейчас болит только за один большой проект — это наша группировка низкоорбитальных спутников для обеспечения доступа к интернету. Мы все очень надеемся, что он успешно состоится. Было два запуска по три аппарата в мае прошлого года и в мае этого года.

Этот проект нам нужен, потому что обеспечить быстрый дешевый интернет в масштабах нашей страны вдоль железных дорог, на автомобильных дорогах, на Севере, Дальнем Востоке строительством магистральных ВОЛС (волоконно-оптические линии связи) в нынешних экономических условиях с текущей ставкой практически нереально.

Поэтому здесь у нас есть окно возможностей. Есть сильная команда, компания, которая этим занимается. Мы все надеемся, что у них получится, все ресурсы, необходимые для льготного кредитования, производства космических аппаратов и финансирование их запуска мы предусмотрели в новом нацпроекте. Это пока единственный большой телеком-проект, включенный в новый нацпроект.

Остальное — 6G, тактильный интернет — пока в виде научных разработок, всем этим мы будем активно заниматься, но пока они больше в стадии RnD, НИОКРов. Других таких же масштабных проектов по созданию инфраструктуры у нас пока нет. Все ресурсы в условиях ограниченных бюджетных возможностей мы сконцентрировали на нашей низкоорбитальной группировке.

Дмитрий Иванов, «Солар системс»: Планируется ли в рамках нацпроекта в 2025–2026 годах дополнительное субсидирование строительства ЦОДов? Потому что вход в те проекты, что сейчас субсидируются, крайне ограничен, большие очереди.

Максут Шадаев: Это как раз та позиция, которая в базовую часть нацпроекта не попала, — льготные кредиты на строительство ЦОДов. Она в листе ожидания. Мы сейчас обсуждаем, какие дополнительные источники можем задействовать для того, чтобы ее профинансировать. Пока нет, но это у нас в периметре активных задач.

CNews: Как вы оцениваете наши перспективы наращивания вычислительных ресурсов, в том числе для искусственного интеллекта?

Максут Шадаев: По искусственному интеллекту, с одной стороны, все просто, а с другой, сложно. Это вопрос свободных финансовых ресурсов у наших крупных игроков на то, чтобы дальше закупать специализированные мощности.

Понятно, что пока рано говорить о том, что мы можем что-то производить в необходимых масштабах и с необходимой технологической глубиной. В части ЦОДов высокая ключевая ставка, конечно, — серьезное для нас сейчас ограничение, потому что все крупные инфраструктурные объекты в основном строятся за счет заемных средств. При такой ставке, наверное, можно продолжить строить, но это поднимет тарифы на рынке, чего не хотелось бы.

«Кадровая база не успевает за новыми большими проектами»

CNews: Как, по вашим оценкам, на российской ИТ-отрасли сказался перегрев экономики?

Максут Шадаев: Отрасль растет, и очень быстро, это позитивный факт. С одной стороны, мы радуемся, что растут зарплаты разработчиков. С другой — темпы нас немножко пугают. Мы понимаем, что есть дефицит кадров, что его надо восполнять, и запрос сейчас огромный, кадровая база не успевает за новыми большими проектами, новыми разработками.

Поэтому хорошо, что все-таки наши расходы не настолько капиталоемкие, если мы берем разработку. Есть направления, которые нас волнуют, например, ЦОДы, телеком-сети: инфраструктура строится за счет заемных средств, где ключевая ставка влияет на экономику, самоокупаемость проектов. Но в целом для разработки пока главная проблема — кадровый дефицит, качество разработчиков.

Поэтому здесь мы активно обсуждаем с отраслью, как нам восполнить этот дефицит. Причем дело уже даже не в количестве, потому что воронка, мы считаем, достаточная. Мы видим это по количеству сдающих ЕГЭ по информатике, в 2024 году опять выросло количество тех, кто выбрал ее как профильный предмет. Мы видим это по количеству бюджетных мест в вузах, по количеству поступающих на ИТ-специальности — и на бюджетные, и на коммерческие места. Мы видим, что молодежь хочет связать свою судьбу с ИТ.

Теперь наша задача в том, чтобы обеспечить качество подготовки этих ребят, чтобы они выходили из вузов и были востребованы компаниями. И им не нужно было еще два-три года переобучаться и дообучаться.

CNews: Но некоторые сдают информатику, потому что это проще, чем физику...

Максут Шадаев: Да, и честно говоря, этот тренд нас очень беспокоит. Мы понимаем, что есть каннибализм между информатикой и физикой, а создавать передовые технологии без физики нельзя. Мы сейчас активно обсуждаем с Минобрнауки, что нам сделать, чтобы развитие ИТ не шло в ущерб обучению физике. Спутниковые технологии, базовые станции, промышленная автоматизация, робототехника — мы понимаем, что все это требует фундаментальных знаний по физике.

Этот тренд, конечно, расстраивает, мы будем думать, как простимулировать движение в обратную сторону к базовым дисциплинам.

Павел Трубников, «Онлайн-гимназия №1»: Государство очень активно двигается в сторону среднего профессионального образования, количество десятых-одиннадцатых классов сокращается. Cкажите, пожалуйста, планируется ли как-то систематизировать, стандартизировать образовательные программы по профессиональному образованию в ИТ-направлении? Готово ли Минцифры размещать заказ на таких специалистов для развития ИТ-инфраструктуры на государственном уровне?

Максут Шадаев: Все ждут какой-то очень «твердой руки» от Минцифры. А мы все пытаемся создать модель, когда отрасль сама будет определять и направлять развитие системы образования, а значит, и развитие продуктов. Это такая философская проблема.

Мы видим определенный потенциал в колледжах, которые могут выпускать «быстрых» программистов, разработчиков начального уровня. Обсуждаем с отраслью. Мы все-таки больше ориентируемся на вузы, хотя многие компании как раз просят дать им возможность заниматься профессиональным образованием, начальным, средним. Здесь мы никак ограничивать их не будем. Эту опцию мы тоже будем засчитывать как обязательную для сохранения аккредитации.

Евгения Богдан, «Главстрой»: Вы упомянули, что создается программа развития и фундаментального образования разработчиков и программистов. Но у нас в стране кроме РАНХИГСа никто не готовит управленцев, ИТ-директоров. Часто руководители ИТ-департаментов не имеют фундаментального образования в сфере управления ИТ. Или же во главе такого подразделения встает управленец без ИТ-образования, без фундаментальных знаний и опыта. Предусматриваете ли вы какие-то масштабные курсы именно для ИТ-управленцев?

Максут Шадаев: Вы — первый человек за три года, который говорит, что нам не хватает профессиональных управленцев в ИТ. Все, что я слышал, так это что нам не хватает разработчиков, инженеров, аналитиков данных и так далее. Наша боль сейчас — прежде всего, производственные ресурсы.

Если есть такая необходимость, мне кажется, рынок сам это должен организовать и решить. Сейчас вся наша программа действий по ИТ-образованию в вузах будет переподчинена потребностям ИТ-компаний. Мы делаем обязательным условием для аккредитации ИТ-компаний активное участие в обучении в вузах, разработке учебных программ, делегировании преподавателей в организации, стажировок. Программы, по которым учат в вузах, должны быть написаны, если не под диктовку, то, как минимум, совместно с ИТ-компаниями. Так что будет возможность эти потребности реализовать

«Мы будем системно «дожимать» эту историю»

CNews: Почему буксует принятие законопроекта о введении статуса системно значимых ИТ-компаний? Эта мера обсуждается почти два года…

Максут Шадаев: Изначально подход был очень простой и прямой: давайте посчитаем, есть ли контроль у российских граждан — если он есть, мы будем считать компанию российской.

Но мы прекрасно понимаем, что сейчас привлечение средств идет в основном через размещение на бирже, и вот здесь у нас возникает сложный методологический вопрос. Если большая часть акций компании торгуется, как проконтролировать, что конечные бенефициары — российские граждане?

Сейчас мы это активно обсуждаем с нашими регуляторами в сфере безопасности, с Банком России, какую-то формулу найдем. Но пока мы уткнулись в эту сложность. Потому что, если идти линейно, мы можем определить, где в явном виде есть контроль российских граждан более 50%, и назвать компанию системно значимой. Но тогда компании, которые будут значимые пакеты акций реализовывать на бирже, не признают системно значимыми, хотя как раз для них это наиболее важно.

Павел Капустин, НКО «Мобильная карта»: В Госдуме прошел первое чтение законопроект, разрешающий использование в банковской сфере ресурсов облачных провайдеров. Второе чтение уже несколько раз переносилось. Есть ли какие-то проблемы с его принятием? Это влияет на стратегию по замещению оборудования в компаниях.

Максут Шадаев: Наша задача в том, чтобы крупные предприятия переходили на облачные сервисы, потому что это эффективно и будет помогать отрасли. Честно говоря, я не знаю конкретных причин, почему был перенос, но мы будем системно «дожимать» эту историю.

Андрей Сафронов, Московская городская Дума: Помимо традиционной темы о цифровизации законодательных органов, я хотел бы задать вопрос о перспективах принятия цифрового, или, как его называют, информационного кодекса. Сроки сдвигаются или нет? Каковы приоритеты?

Максут Шадаев: В платформенной части мы предусмотрели опцию в рамках нового нацпроекта такую платформу для законодательных органов сделать. Если поступит консолидированный запрос от Государственной Думы, либо от Совета Федерации, ресурсы на это есть. Мы ждем подтверждения.

По цифровому кодексу работа началась, она будет сложной, долгой. Я думаю, это точно займет год или два, потому что это фундаментальный документ, который должен отрегулировать все многообразие цифровых отношений, развитие технологии, защиту персональных данных. Концепцию мы сделали, сейчас активно обсуждаем с нашими коллегами в ведомствах. Срок — конец 2025 года — пока остается, но дальше будет понятно, потому что процесс большой и сложный.

Евгения Богдан, «Главстрой»: Мы видим, что государство обратило внимание на стандартизацию данных в ИТ-отрасли, и создается несколько проектов, которые сейчас ведутся по созданию ГОСТов. Этим занимаются Минстрой, Госэкспертиза и департамент строительства Москвы. На примере нашей отрасли мы видим, что один ГОСТ может в итоге не совпасть с другим ГОСТом, так как стандарты разные, и проекты никак с собой не связаны. Просчитывали ли вы такие риски, отслеживаются ли такие выпадающие зоны?

Максут Шадаев: Индустриальные центры компетенций нами задумывались так, чтобы группы внутри своих отраслей вырабатывали общие правила, нормы, стандарты, ГОСТы. Если есть необходимость, мы будем между ИЦК проводить эти дискуссии, но, мне кажется, что у строительной отрасли нет особой нужды с кем-то еще кооперироваться. Чем быстрее вы утвердите, тем лучше, дальше уже пусть все под вас подстраиваются. Кто первый это сделает, тот будет главным.

Наталья Немудрая, «Калуга Астрал»: С 1 сентября перестали действовать электронные подписи для сотрудников, теперь все подписи выдаются на физических лиц. Мы сталкиваемся с тем, что многие работодатели оплачивают эти подписи сотрудникам и хранят их у себя на сервере, копируют, распространяют, передают по электронной почте. Сотрудники оказались в зоне риска, их подписи могут быть использованы не по назначению. Подскажите, пожалуйста, планируется ли какое-то изменение в 63-ФЗ и ужесточение мер по использованию подписей для физических лиц?

Максут Шадаев: Пока в планах такого не было, но если есть потребность, давайте пообсуждаем. Мы сейчас создаем большую группу с операторами ЭДО и УЦ, чтобы обсудить, как мы будем развивать документооборот, какие есть проблемы регулирования подписей, в том числе для использования юрлицами, включая машиночитаемую доверенность и так далее. Мы ее в середине ноября создадим, на этой площадке можно будет поднять все эти вопросы.

«Сверхвызовы, с которыми столкнулось министерство»

CNews: Если говорить о будущем российского ИТ-рынка, за что у вас больше всего болит душа, и с чем вы связываете самые большие надежды?

Максут Шадаев: Когда мы готовили новый нацпроект, мы провели опрос пользователей госуслуг, чтобы узнать основные клиентские боли — что может тормозить внедрение цифровых технологий. И увидели три фактора.

60% ответили, что главные риски связаны с вопросами активного противодействия кибермошенничеству и утечкам. Это серьезный стоп-фактор. Второй риск, который стал для меня неожиданным: пользователи переживают, что часть сервисов, которая для них была всегда доступна и привычна к использованию, вдруг перестанет работать. И третье — это запрос на быстрый интернет везде, где находится человек. Нежелательно, чтобы он дорожал.

Поэтому, если говорить про мои личные вызовы, что у меня на повестке. Первое. В рамках Указа Президента РФ цифровая трансформация сохранила свой статус как национальная цель развития. Есть перечень показателей, которые предполагается решать в рамках этой цели. В него включен показатель по снижению ущерба от кибермошенничества. И я понимаю, что Минцифры теперь ответственно за снижение кибермошенничества, мы подготовили комплексный план и сейчас будем обсуждать его с правоохранительными органами, с Банком России. Тут очень много интересных мер.

Вторая история, которая меня волнует, это безусловно, комплексность нашей экосистемы. У нас есть своя поисковая система, маркетплейсы, агрегаторы, почтовые сервисы и видеоконференции, но отсутствуют три критических элемента.

Во-первых, видеоагрегатор у нас пока находится на начальном этапе развития, хотя мы видим, что сейчас они очень быстро развиваются. Прежде всего, «Видео VK», Rutube чуть хуже, но тоже определенные темпы показывает. Во-вторых, это мессенджер. У нас нет своего конкурентного предложения, и это расстраивает. И в-третьих, это мобильная операционная система, зависимость здесь тоже очень критичная. Это три позиции, по которым мы все-таки должны создать свои конкурентные аналоги, чтобы у нас было гарантированное предложение нашим пользователям.

И еще, как как я уже сказал, мобильный интернет. Низкоорбитальная группировка — это просто проект нашей мечты, в него очень сильно верят все сотрудники Минцифры. Мы надеемся, что он состоится. Это моя личная повестка с точки зрения тех новых сверхвызовов, с которыми сейчас столкнулось министерство.

Как прошел CNews FORUM

Семнадцатый по счету CNews FORUM — крупнейшая независимая площадка для встречи ИТ-директоров, руководителей ИТ-компаний и представителей органов власти — стал рекордным по масштабу и количеству участников. CNews FORUM посетили более 1800 человек. Было заслушано около 150 экспертных докладов. На выставочном пространстве форума было представлено более 70 стендов.

Поделиться

Короткая ссылка